Поэтическая пьесаОб аффтарских правах
Гомер:
Гнев, богиня, воспой ты слепого аэда Гомера!
В мрачный низвергни Аид попирателя авторских прав!
Выскочка гнусный, сюжет мой похитил Вергилий:
Сиквел к моей "Илиаде" царапает дерзкой рукой!
Вергилий:
Прочь, безумный старик, незнакомый с законами рынка!
Право не вечно твое; сроки давно истекли.
Некогда мне: отсудить я пытаюсь у Данте
Энную сумму сестерций за честное имя свое.
Данте:
Земную жизнь пройдя до половины,
Я до сих пор, признаться, не встречал
Такого узколобого кретина:
Другой Вергилий в тряпку бы молчал
И был бы благодарен за раскрутку,
А этот - ишь! - судами застращал!
Шекспир, в сторонке:
Поэты разругались не на шутку,
Но мне такие тяготы близки:
Пока живут на свете Виктюки
И оскверняют в постановках жутких
Моих героев благородный пыл -
Печальный дух не ведает покоя:
Ромео в пачке! Видано ль такое!
А Гамлет - боже! - женщиною был!
И в наихудшем из кошмарных снов
Увидеть не посмел бы я, бедняга,
Ту сцену, где Отелло любит Яго
Во всех возможных смыслах этих слов!
Новаторы! Вам имя легион!
Саксон Грамматик и череда малоизвестных хронистов-новеллистов:
- Ах, вот ты где, бездарный эпигон!
Шекспир меняется в лице и шустро смывается за кулисы. Хронисты-новеллисты, ругаясь, убегают следом. На сцену, прихрамывая, поднимается лорд Байрон.
Байрон, хмуро:
Сколь эти дрязги мелки и смешны,
Столь плагиат бездарен и порочен.
Мой гениальный образ Сатаны…
Пушкин, из-за кулис:
У Мильтона упертый, между прочим!
Байрон делает вид, что не расслышал реплики, и продолжает:
…поди, ленивый только не списал,
а мне негоже снисходить до мести…
Выстрел. Байрон испуганно втягивает голову в плечи и убегает. Из-за кулис, бряцая шпорами, появляется поручик Лермонтов.
Лермонтов, ехидно:
Ага! Сбежал поэт, невольник чести!
Пушкин, про себя:
Ну, хоть о Дон Жуане не сказал…
Лермонтов, удивленно:
И ты, Санёк, его ограбил?
Ну ты даешь. Шустёр, браток.
Пушкин, поспешно:
"Мой дядя самых честных правил,
когда не в шутку занемог…"
Старческий голос из-за кулис:
Пускай за "Памятник" ответит!
Почто идею извратил?
Лермонтов, прицеливаясь:
Старик Державин нас заметил…
(выстрел)
И, в гроб сходя, благословил.
На сцену выходит колонна немецких романтиков.
Немецкие романтики, с ужасным акцентом:
Ферцайен зи… Энтшульдиген зи битте…
О, как это по русски?
Пушкин:
"Извините".
Немецкие романтики:
Унд во ист герр Жукоффски?
Лермонтов, флегматично:
I don't know.
У нас его не видели давно.
Пушкин, хихикая:
Пришли начистить репу за "Ундину",
А также за "Светлану" и "Алину".
Эх, что поделать, милые, фольклор!
Я сам оттуда много мыслей спёр.
За кулисами странная возня. На сцену, отдуваясь, выбегает Толкин.
Толкин, Лермонтову:
Любезный, одолжите пистолет.
Скажите, он заряжен?
Лермонтов:
Боевыми.
А что случилось?
Толкин:
Сил, признаться, нет
Смотреть, как над героями моими
Глумится нынче всякий графоман!
Убью на месте! Элберет! За Фродо!
Пушкин, недоуменно:
А кто это?
Лермонтов:
Да Толкин же, болван.
Ну, помнишь, мы читали в анекдотах?
За кулисами звуки выстрелов и сдавленный вопль. На сцену не спеша выходит Плодовитый Писатель. Под ее оценивающим взглядом Пушкин, Лермонтов и немецкие романтики бледнеют и отступают.
Плодовитый Писатель:
Ага, "Онегин". Классный выйдет слэш.
А "Мцыри" будет в жанре киберпанка.
Пушкин:
Вы кто такая будете, гражданка?
Плодовитый Писатель:
А я - Писатель. Выкуси и съешь.
Пушкин, истерично:
"Онегин" мой! Не трогайте ни строчки!
Лермонтову:
Где пистолет?
Лермонтов, мрачно:
Да Толкин уволок.
Плодовитый Писатель:
А что? Имею право, между прочим.
Даешь роман на двести тысяч строк!
(задумчиво)
Онегин - человек, а эльф - Татьяна.
Нет, лучше эльф - Онегин. Он же гад!
И Ленский эльф, но этот без изъяна…
(замечает застывших с отвисшими челюстями Пушкина, Лермонтова, Гомера, Вергилия и немецких романтиков)
А вы, ребята, все катитесь…в сад.
ЗАНАВЕС